Собрание уже подходило к концу, когда к Барыкову подошла пожилая дама и, представившись учительницей из кадетского корпуса, отвела его к окну.

- Извините, пожалуйста, но я вас о многом хотела бы спросить.

Барыков несколько смутился: с одной стороны приятно, что ты интересен, а с другой – бежать надо на встречу с однокашниками. Дама так ловко перекрыла ему пути к отступлению, что Алексей вынужден сделать вид, будто готов о многом поговорить.

- Вы закончили суворовское училище, и пишете об этом в своих книгах. Вы часто упоминаете термин «кадетское братство» и называете свои отношения с суворовцами братскими. Мы в кадетском корпусе пытаемся по мере возможности создать прочный мальчишеский коллектив, а для этого порой неплохо показать житейские примеры. Вы бы могли нам в этом помочь?

Барыков не был готов к скорому ответу, мысли его в это время заняты совсем другими вопросами. Вчера звонили из типографии, подгоняют с вёрсткой сборника рассказов. Намекают, что возможны проблемы с финансами. Стало быть, придётся опять упрашивать какого-нибудь коммерсанта. С торгашами Алексею всегда было трудно, на какой-нибудь банкет с участием «свадебных» генералов всегда найдутся деньги и немалые, а когда заведёшь разговор о чём-то серьёзном – полная глухота.

- Давайте с вами договоримся созвониться и наметим время встречи с вашими кадетами. Думаю, что проблем не возникнет. А примеров у нас много. Мы действительно в своей среде чувствуем безотказную поддержку, хотя иногда и видим друг друга первый раз в жизни. Есть среди суворовцев этот дух братства, вы правы.

Звенит-заливается в кармане телефон, Барыков запускает руку в глубокий боковой карман пиджака, просительно смотрит на собеседницу, извиняется и отходит в сторону.

- Валя, извини, я сейчас занят с посторонним человеком, позвони попозже.

Дама терпеливо не уходит и ждёт продолжения начатой темы. Алексей достает визитку.

- Здесь все мои телефоны, позвоните, пожалуйста, встретимся обязательно.

В пятницу, через несколько дней после разговора с педагогом Барыков шёл к депутату, Василию Грязнову, чтобы обсудить свои соображения по поводу предстоящих изданий. Вася закончил Тверское СВУ намного позднее, окончил академию, послужил немного и в 1993 году по совету отца, полковника КГБ, ушёл из армии и занялся коммерцией. Отец служил в контрразведке, знал по работе многих партийных деятелей. Предложение сыну было весьма заманчивое. Из партийных денег поступила большая сумма на выгодное предприятие. Доверять кому попало было опасно, было решено найти надёжного человека среди преданных людей. Василий подходил по всем статьям. Давно в погонах, служил за границей, проверен, предприимчив, внешне импозантен, может производить на окружающих приятное впечатление и вызывать доверие.

Встреча с партийным «банкиром» проходила полулегально. Имён не называли, тёмные очки скрывали половину лица. Голос, какой потом не вспомнишь. На имя Грязнова за границей был открыт счёт на очень большую сумму. Из всех вариантов остановились на торговом проекте, это сулило при удачном исходе быструю и значительную выгоду. Дело завертелось быстро: сначала это была известная финансовая пирамида с ваучерами, а после её развала и увеличения суммы вложили деньги в магазинную сеть. Назвали эту сеть «На семи холмах». Через десяток лет годовая прибыль измерялась уже миллионами долларов. Вася пошёл в политику, стал депутатом, в телевизоре стал часто мелькать среди функционеров богатой политической партии.

Среди суворовцев появлялся не часто, все понимали, что при его занятости это вполне закономерно. Однокашники отзывались о нём с гордостью, а Эдик Кац, окончивший Киевское СВУ вместе с Барыковым, даже поместил биографию Грязнова в справочник «Выдающиеся кадеты и суворовцы». Тогда-то Алексею и довелось узнать некоторые биографические подробности.

Барыков подумал о Васе совсем не случайно: он был уверен, что такой человек, который по многим рейтинговым справочникам проходил как миллиардер, может стать как раз тем ярким примером кадетского братства, о котором и надо рассказать маленьким кадетам. Тем более, что какие-то легенды о его порядочности и доброте были «на слуху».

Нескольких дней хватило, чтобы через тверских суворовцев связаться с Грязновым, и тот не заставил себя долго уговаривать, понял задачу и согласился прийти в кадетский корпус на встречу. Мимоходом, при разговорах с «тверскими кадетами» узнал, что из старших лейтенантов Вася стал уже полковником запаса, благо, теперь и это можно при желании купить. Особенно он не любил на эту тему распространяться, поскольку свои же однокашники, дошедшие в службе пока до подполковника, засмеют.

Директор в своё время, при учреждении корпуса, разработал положение о почётных гостях, так что Грязнову предстояло расписаться в книге почётных гостей и сфотографироваться среди кадет. Встреча обещала стать исторической. Мамаша одного из воспитанников работала на столичном телевидении и обрадовалась возможности отснять неплохой сюжет, тем более, что вскоре начиналась предвыборная кампания.

Барыкова попросили представить Грязнова и рассказать о русских кадетских корпусах и суворовских училищах, а затем плавно перейти к почётному гостю. Алексей после встречи с Василием накануне визита в корпус быстро написал вариант сценария, поделился с телевизионщиками. Больших согласований не было и настал день встречи.

Алексей выступал «на одном дыхании», даже прочитал свои стихи. Это было написано под впечатлением разговора с космонавтом Джанибековым.

Мы с тобой в космическом полёте,
И Земля - наш общий космолёт.
Навигатор не собьётся в счёте,
Пламенный мотор не подведёт.

Рассекая крыльями пространство,
Задирая угол тангажа,
Сохраняя формы постоянство,
Мы летим - и риск на виражах.

А когда придёт пора с орбиты
Нам сойти и превратиться в прах,
Вспомним мы, как жизнью были биты,
Птицу счастья подержав в руках.

Особенно значимо и с подтекстом эти строки прозвучали после того, как Грязнов «по большому секрету» сообщил присутствующим о том, что он готовится к космическому полёту. Барыков понимал, что за полёт «космическому туристу» придётся уплатить очень много, но промолчал, детям это знать не обязательно. Но переговорить с депутатом об издании не удалось.

Потом был небольшой товарищеский ужин, директор напился и лез целоваться к своим учительницам, Барыков на метро добрался в своё Чертаново, а Грязнова увёз «в парламент» депутатский «бумер».

Наутро позвонили из типографии, новости были весьма печальные. Накануне случился пожар, сгорело почти всё оборудование, так что в ближайший год книга Алексея будет «отлёживаться». А поскольку типография была готова до несчастья напечатать тираж в кредит, то надо искать нового «добродетеля» на издание. Алексей созвонился с Советом суворовских училищ, пытался через друзей найти среди суворовцев состоятельного порядочного человека, а пока звонил, подумал, а почему бы не обратиться к Грязнову, это как раз тот шанс, о котором можно только мечтать. Миллиардер, да ещё суворовец, не откажет. Тем более, что деньги вернутся через какое-то время.

Несколько дней Алексей сутками не отходил от компьютера, редактируя свою книгу, он понимал, что Грязнову надо представить хотя бы макет издания. Из-за авральной работы домашние решили, что случилась беда, он всех успокоил: объяснил, что нельзя упускать такой шанс издать почти готовую книгу.

В воскресенье позвонил домой Василию. Тот был в командировке, а жена Алевтина посоветовала написать письмо и через приёмную депутата передать. Обнадёжила, что Вася не откажет. В письме Алексей предлагал сотрудничество, прямой просьбы денег не было.

Месяц Барыков ждал ответа на предложение с изданием. Неожиданный звонок домой прервал ожидание. Говорила помощник депутата Грязнова некто Людмила Аркадьевна Дворникова. Голос был какой-то странный, как показалось Алексею. Он ожидал разговора с Васей.

- Алексей Никанорович, в вашей просьбе вам отказано.

После паузы нашёлся ответ.

- А вы бы не могли прислать письменный отказ?

- В соответствии с федеральным законом депутат имеет право выбирать форму ответа и вам отвечает устно. Сам он сейчас на предвыборном мероприятии партии. Вы удовлетворены ответом?

- Я не удовлетворен формой, пришлите, пожалуйста, письменный отказ.

- До свидания.

Это был ушат холодной и вонючей жидкости. Барыков был ошарашен. Идеалист! Лопух! Куда ты лезешь в друзья к миллиардерам! Это же торгаш! Даже двумя тысячными долями процента своего состояния не способен рискнуть на благое дело во имя братства кадет. Странно, что помощница сказала "отказано в просьбе", я же не просил ничего.

Быстро одевшись, Алексей вышел на улицу, моросил осенний холодный дождик, он успокаивал. Прогулка умиротворяла. А что собственно произошло? Случилось то, что описано в классике. Богач не способен на поступок, если это не принесёт ему прибыль, хотя бы и в виде политического капитала. А разговоры о братстве ничего не стоят. Вырабатывается привычка играть на людях рубаху-парня. Существуют также ещё корпоративные правила. К тому же после многих лет коммунистического режима, когда слово «благотворительность» было зачислено в разряд нарицательных, утрачена культура делать добро.

И тут вспомнил Барыков рождественскую историю Владимира Даля. В большой семье дети, родители, дядюшки и тётушки устраивали аукцион игрушек и безделушек, которые сделали сами дети. А потом они вместе со взрослыми решали, кому из бедных будут делать подарки на выручку от аукциона. Такие рассказы не были в школьной программе, там были истории о Павлике Морозове, педагоге Макаренко и про пионера Петю Иванова. Вася Грязнов воспитан на Павлике Морозове с примесью Остапа Бендера. Очень крамольная мысль вдруг посетила Алексея: вот что значит два года в суворовском училище, а не семь лет. Это давно мучило его, но не находило подтверждения: военный министр маршал Малиновский в своё время безжалостно сокращал офицерский корпус, прошёлся и по суворовским училищам*. Бывший прапорщик был, по-видимому, когда-то обижен офицерами из кадет, а на суворовцах «отыгрался». Он слышал, что они между собой называют друг друга кадетами.

Дождь закончился, Алексей не заметил, что вышел к парку. Деревья в осеннем разноцветье успокаивали душу. Настраивали на вечное. Бог с ним! Одной иллюзией меньше, а значит легче жить.

*В 1964 году срок обучения в СВУ был уменьшен с семи до двух лет.