Глава 18

Рота походным порядком вышла из расположения и двинулась в сторону полигона. Сначала шли ровно, почти в ногу, но уже через некоторое время с ноги сбились и пошли походным шагом, разговаривая между собой. Было не жарко, но от ускоренной ходьбы, от вещмешка за спиной, полной фляги с водой, которая висела на поясе, идти становилось все тяжелее, воротнички и спины взмокли, пот градом катил по лицу. Стали раздаваться голоса:

- А сколько мы уже прошли?

- Да еще совсем немного, километров пять, - ответил старший лейтенант Лобан и подал команду: - Можно расстегнуть воротнички.

Команда явно запоздала, потому что почти у всех воротнички уже были расстегнуты. Командир взвода лишь снял с себя ответственность, констатировав уже свершившийся факт. Но тут же заметил нарушение:

- Ченовардов, я сказал воротнички, то есть только две верхних пуговицы, а не всю гимнастерку.

- Так жарко же, товарищ старший лейтенант.

- Всем жарко, а форму одежды нарушать нельзя.

Через некоторое время вдали показались дома лежащей на их пути деревни. Капитан Басманов быстрым шагом прошелся вдоль своего растянувшегося вдоль дороги подразделения и приказал:

- А ну подтянуться. Выровнять строй! Запе-вай!

В деревню рота вошла с песней походным шагом. Из окон выглядывали деревенские жители, некоторые выходили во двор и подходили к заборам, провожая взглядами шедших суворовцев. Были среди них и пожилые и старые.

- Вот вам, пожалуйста, и еще один куплет "Кадетской мамы", - посмеялся Артем Рожков, который уже узнал все слова этой песни, и тихонько пропел:

"Летом в жаркую пору, умирая от жажды,

Мы в походы ходили и играли в войну,

И старушка чужая в зной давала нам воду,

Головой вслед качая, утирала слезу".

Сельские ребятишки широко открытыми глазами смотрели на строй маленьких военных мальчиков и махали им руками.

- Идиоты, интересно им поглазеть. Не понимают, что из-за них нас заставляют идти строем, - прошипел Ченовардов.

Костя вспомнил, как он раньше тоже очень любил смотреть на подтянутых военных, и поэтому возразил ему:

- Ну так что, пусть смотрят. Как будто ты сам не любил смотреть на военных.

- Я-а? Эх, ты, дярёвня! - Ченовардов презрительно посмотрел на Костю. - Да я этих военных насмотрелся до чертиков.

- Как ты его назвал? Осторожнее на поворотах, дружище, а то можешь ненароком нос разбить, - высказался Славка Пестряков и слегка зацепил ногу шедшего впереди Ченовардова.

Тот споткнулся, но не упал, хотя оказался вне строя на обочине дороги. Шедшие сзади суворовцы один за другим быстро заполнили освободившееся место.

- Что такое? - послышался окрик командира взвода, шедшего позади - Суворовец Ченовардов, почему вы вышли из строя?

- Это не я. Это ...

Он хотел было продолжить, но увидел, как шедшие в строю мальчишки почти одновременно повернули головы в его сторону, и замолчал. Ябеда мог получить не только общее презрение, но и более серьезное наказание со стороны товарищей. Взвод прошел мимо него.

- Догоняйте взвод! - приказал Лобан.

Ченовардов добежал до взвода, но его место уже было занято, поэтому он вынужден был стать в последней шеренге на левый фланг среди низкорослых ребят.

За деревней Басманов остановил роту и объявил привал.

- Молодцы, суворовцы! - похвалил он ребят. - Осталось уже немного, прошли ровно половину пути.

- Еще столько же идти?! - удивился суворовец Денисов.

Видно было, что ему раньше не приходилось ходить на такие расстояния. Костя же подумал, что когда-то они с отцом и матерью ходили на сенокос гораздо дальше, несли с собой больше, да к тому же еще и по жаре. Так же спокойно выглядел и его друг Витька.

- Да, еще столько же, а потом будет военная игра, - сказал командир роты и, посмотрев на небо, добавил: - Если погода не подведет.

Пока погода, казалось, активно поддерживала их. Более того, уже в конце перехода около полудня совсем посветлело, и за тучами стало выглядывать солнце.

- Взводам приготовиться к проведению военной игры! - подал команду капитан Басманов.

Суворовцы увидели, что они прибыли на местность, где когда-то шли бои. Вдоль заросших обочин дороги и по краям колхозного поля виднелись осыпавшиеся с годами окопы, траншеи и блиндажи. А чуть дальше на пригорке возвышалась серая громадина бетонного ДОТа. Позабыв про усталость, многие суворовцы побежали вперед посмотреть на это чудовище поближе. ДОТ был большой. Даже только в своей верхней части он был в высоту человеческого роста и производил довольно страшное впечатление. Вход в него уже полностью врос в землю, верхняя амбразура была уже кем-то забетонирована.

- Что, страшно? - спросил подошедший командир роты. - А людям, штурмовавшим его тогда, когда там сидели немецкие пулеметчики, было еще страшнее.

Было заметно, что в такие моменты, когда уже поседевший капитан Басманов вспоминал о войне, лицо его становилось каменным, а глаза смотрели не в настоящее, а куда-то далеко в прошлое. Туда, где он на границе мальчишкой-лейтенантом встретил первый день войны. Как по тревоге выскочили они к своим боевым машинам, но у танков не было достаточного количества бензина. И оказалось, что хотя броня крепка, а танки без горючего не быстры. Поступила команда, закопать танки в землю, оставив на виду лишь башни. Командование хоть таким образом пыталось создать долговременные огневые точки, но сила танка в его маневренности, а у закопанного танка уже и броня не так крепка, как вот у этого бетонного монстра. Быстро тогда фашисты пощелкали эти бронированные орешки. Вместе с экипажами отлетали в сторону башни танков, ставшие хорошей мишенью для немецкой артиллерии. Но не мог всего этого рассказывать пожилой капитан этим маленьким несмышленышам. Не мог он рассказать всего того, что пришлось пережить во время отступления, и того, как потом, уцепившись зубами за маленькие клочки земли среди сплошных болот Волховского фронта, они чудом смогли выстоять, как потом с боями шли вперед до самой Риги. Щека его очередной раз дернулась, напомнив о былой контузии, и он очнулся от воспоминаний.

- И сейчас мы с вами вновь попробуем штурмовать эту долговременную огневую точку противника. Второму взводу занять оборону, первому и третьему приготовиться к атаке. Флаг на ДОТ. Победителем будет тот, кто его возьмет.

Суворовцы второго взвода быстро создали вокруг ДОТа два кольца обороны. Казалось, что подойти к нему будет невозможно, ведь любого, кто приближался к ДОТу, они могли запятнать и таким образом вывести из игры. По условиям игры представителям обороняющейся стороны было достаточно только запятнать противника. После проведенной разведки стало ясно, что единственным защищенным местом подхода к ДОТу была западная сторона, где кустарник вплотную примыкал к ДОТу, но об этом знали и защитники, поэтому предусмотрительно поставили туда более сильных суворовцев. Командиры наступающих взводов решили одновременно атаковать вершину отдельными штурмовыми отрядами по отделению в каждом, чтобы частью сил отвлечь внимание обороняющихся, а группой второго эшелона прорваться в нейтральную зону за второй линией обороны и захватить флаг.

Отделению Кости Шпагина предстояло выполнить этот отвлекающий маневр со стороны кустарников, то есть фактически "погибнуть", отвлекая основные силы противника на себя. Суворовцы его отделения скрытно вышли из-под обзора обороняющихся, обошли ДОТ с западной стороны. Сначала они пробежали по старой траншее, затем вылезли из нее и подползли на животах среди кустов к ближайшей линии обороны противника в ожидании сигнала. Сердечко Кости колотилось так, как будто он был на настоящей войне, которую он видел лишь в кино, и именно от него зависело дело победы в этом сражении. Примерно также выглядели и его товарищи, залегшие в соседних кустах.

- Слушай, Вить, мы с Борисом и Артемом по сигналу бросимся вперед, а ты не торопись и постарайся держаться позади нас, чтобы тебя не успели запятнать. Пока они будут гоняться за нами, ты постарайся проскочить вперед прямо к ДОТу.

- А как я на него заберусь, ведь знамя наверху, а ДОТ высокий.

- Тебе главное пройти вторую линию обороны, после чего они не имеют права тебя взять, а туда обязательно пройдет кто-то из других отрядов и поможет тебе. Ты все понял?
- Понял!

Минут через пять со свистом в небо взлетела ракета, означавшая сигнал начала атаки.

- Ура-а-а! - заорал Костя, поднимаясь с земли.

- Ура-а-а! - кричали его товарищи, устремляясь за ним.

- Ура-а-а! - слышалось и с других участков штурма.

По всему периметру первой полосы обороны завязалась потасовка. На помощь бросились суворовцы со второй полосы, а в это время между воюющими в брешь проскочил маленький Витька Стародубцев и оказался неуязвимым уже за второй полосой обороны. Туда же прорвался суворовец третьего взвода, и они вдвоем, помогая друг другу, забрались-таки на ДОТ и схватив знамя стали размахивать им, сообщая тем самым о полной победе над врагом и окончании этой маленькой потешной войны.

Суворовцы второго взвода еще что-то бурно доказывали капитану Басманову, не соглашаясь с поражением, но тот уже объявил "Отбой". Они просто еще не понимали, что наступающая сторона во всех военных играх должна победить.

Прибыла полевая кухня, и все вместе, и победители, и побежденные, и живые, и "погибшие" в этом бою дружно выстроились в очередь за получением своей порции обеда. На этот раз продхоз не пожадничал, борщ был особенно наваристым, а каша с мясом даже вкусной.

Но командир роты вновь и вновь поглядывал на небо, которое опять затягивали тучи, явно показывая на приближение дождя, который должен был начаться с минуты на минуту.

- Закончить обед! Приготовиться к маршу! - подал он команду.

Ребята зашевелились, собирая свои вещмешки. Рота построилась. Командиры проверили наличие людей.

- Вперед с песней, шагом ма-арш! - скомандовал Басманов и рота, разгоряченная только что прошедшим боем и разогретая борщом и кашей, дружно запела, четко ставя ногу в такт песне.

- "Полем вдоль берега крутого, мимо хат,

В серой шинели рядового шел солдат..."

Но так бодро суворовцы прошли совсем недолго. Они еще не дошли до деревни, как стал накрапывать дождик и пришлось остановиться, чтобы вытащить плащ-палатки и попытаться укрыться от дождя. Плащ-палатки были короткими и не прикрывали ног, к тому же они были сделаны из тонкого непрорезиненного брезента, поэтому уже через полчаса промокли насквозь. Мальчишки шли понуро, вода по брюкам стекала в сапоги, портянки намокли, сбились в жгуты и стали натирать ноги. Через некоторое время и по спинам тоже потекли струйки холодной воды. Капитан Басманов в плащ-накидке с накинутым капюшоном, как курица-наседка, бегал из начала в конец растянувшейся колонны, то и дело задавая один вопрос:

- Никто не устал? Ноги не натерли?

Но никто не отвечал на его вопросы, потому что понимали, что ничего не изменится и командир роты все равно ничем не сможет помочь. Вскоре их нагнала машина санчасти, видимо, специально присланная из лагеря, и командир роты опять стал предлагать:

- Кто не может идти, может сесть в машину.

Но на этот раз ехать в машине никто не пожелал. В этой ситуации такой поступок для мальчишек, только что штурмовавших вражеский ДОТ, выглядел элементарным предательством.

- Ничего, мы дойдем.

И насквозь промокшие суворовцы продолжали шлепать промокшими сапогами по раскисшей дороге. Санитарная машина, прихватив одного или двух мальчиков из других взводов, которые уже стерли ноги так, что действительно не могли идти, уехала в лагерь.

Неожиданно для себя Костя вдруг вспомнил слова песни из кинофильма "Дети капитана Гранта", которую они только что в лагере выучили на занятиях по английскому языку, и попытался подбодрить своих друзей:

"Captain brave, captain brave, give a smile, sir,

That a smile is the flag of a ship.

Его друзья рассмеялись и тут же дружно подхватили:

Captain brave, captain brave, chear up, sir.

For the sea surrenders only to the quick…"

Оставалось еще с полкилометра. Вдали уже был виден лагерь. Командир роты вновь оглядел свое поникшее воинство и подумал, что не годится военным людям так появляться в лагере. Он заторопился вперед, остановил двигавшиеся отдельно группки первого взвода, немного подождал отставших и подал команду:

- Подтянись! Товарищи суворовцы, мы не можем таким образом войти в лагерь. А ну-ка, подтянитесь! Становись! Повзводно, с места с песней! Вперед, ма-арш!

Удивительно, но только что кое-как бредущая бесформенная толпа мальчишек вдруг мгновенно преобразилась, дружно затопала и заорала что-то невообразимое. Рота шла в ногу. Было в этом что-то уже сверхъестественное. Суворовцы шли и пели уже от какой-то ярости на природу, превозмогая свои слабости и усталость, доказывая свою силу и непобедимость. Шли и пели. Пели азартно, яростно, дружно. А перед самым подходом к лагерю их песню совершенно неожиданно поддержала музыка училищного оркестра, который по приказу начальника лагерного сбора вывел им навстречу их знакомый майор Филатов. Рота по команде перешла на строевой шаг и застыла на передней линейке. Капитан Басманов скинул плащ-накидку и строевым шагом подошел к начальнику лагерного сбора с докладом. Начальник лагерного сбора полковник Суров повернулся к строю, поднес руку к козырьку фуражки и торжественно произнес:

- За проявленную стойкость и мужество всему личному составу роты объявляю благодарность!

- Служим Советскому Союзу! - дружно прокричали в ответ суворовцы.

* * * * * * * * * *