Глава 16

Каждый день в лагере какое-то количество суворовцев распределяли по разным нарядам: внутренний наряд, наряд по кухне с чисткой картошки, мытьем посуды и заготовкой дров, наряд для выполнения различных хозяйственных работ по уборке территории лагеря и наряд по купальне. Купальней это место называлось весьма условно, а наряд назначался как раз для того, чтобы ни в коем случае не допустить самопроизвольного купания суворовцев. Но в этом году, похоже, опасения командования были совершенно напрасными, таких желающих что-то не предвиделось, ведь было холодно и постоянно шли дожди. Большинство занятий командирам приходилось проводить в помещениях, которых в условиях лагеря для всех явно не хватало, или даже в палатках. Если для занятий по иностранному языку это было вполне нормально, то для многих занятий по военной подготовке, которые были запланированы именно на летнее время с целью использования полевых условий, такая форма явно не соответствовала. В свободное время вместо спортивных игр на воздухе суворовцы тоже были вынуждены почти постоянно сидеть в палатках.

Возвращаясь после дежурства по купальне, Костя еще издали услышал шум в своей палатке. В гости к Артему пришел его знакомый суворовец из четвертой роты, которая только накануне после сдачи экзаменов за восьмой класс тоже прибыла в лагерь. Он, видимо, только что рассказал страсти о прошедших экзаменах, поэтому притихшие ребята внимательно его слушали.

- Ну, салаги, а как вам тут? Загораете наверно? - в заключение спросил старший товарищ.

Но со всех сторон раздались унылые голоса:

- Как бы не так.

- Какое загораем?!

- Сплошные дожди!..

- Скорее бы домой...

- Эх, вы, кадеты, по дому соскучились, по мамке, - спародировал их уныние старшеклассник.

- Так ведь делать нечего, днями сидим по палаткам.

- Кстати, вот вы уже целый год проучились, а "

- Какую кадетскую маму? Эдика Денисова что ли? - рассмеялся Ченовардов и дал Эдику подзатыльник. Эдик покраснел и пересел подальше от обидчика.

- Песня такая есть кадетская. Называется "

- Не-ет, - пожали плечами мальчишки. - А что за песня, ты напой.

- "

И ушел из родного, дорогого угла.

Ненаглядная мама, чем я так провинился,

Что меня ты так рано в СВУ отдала?..."

- Нет, мы такой не слышали. Ты продиктуй слова, а мы запишем, - ребята уже полезли в тумбочку доставать бумагу.

Но в этот момент пола, закрывавшая вход в палатку, распахнулась, и вошел капитан Вилько.

- Встать! Смирно! - вскакивая, подал команду старшеклассник. За ним поднялись и остальные суворовцы.

- Вольно! Садись! - разрешил офицер.

- Здравия желаю, товарищ капитан! - вытянулся старшеклассник.

- Здравствуй, здравствуй! Ты что это, Морозов, здесь делаешь?

- Да вот, друзей давно не видел, пришел навестить.

- Друзей, говоришь. Ну, а песню ты какую сейчас пел?

- Песню? - парень замялся, - так это... "

- Слышал, слышал. Только вот зачем ты это?

- Так ведь все равно узнают, товарищ капитан. Днем раньше, днем позже.

- Вот и пускай днем позже, а сейчас марш в расположение своей роты, пока я твоему командиру не доложил.

- Есть в расположение! - вытянулся суворовец Морозов. Выходя, он виновато улыбнулся окружавшим его мальчишкам и слегка развел руками, мол, ничего не попишешь. А уже за палаткой послышалось продолжение песни:

- "

По ночам заставляли нас полы натирать,

А еще месяцами не пускали нас в город,

И учили науке, как людей убивать"

Капитан Вилько неодобрительно покачал головой, но улыбнулся, а стоявшие вокруг мальчишки рассмеялись шутке своего старшего товарища. Слова этой грустной песни мальчишки, действительно, узнали чуть позже, хотя ничего уж сильно предосудительного в ней не усмотрели.

Но вскоре в роте произошло очередное ЧП, связанное именно с пением, в котором опять отличился их первый взвод. В тот день дежурным в роте оставался помощник командира третьего взвода сержант-сверхсрочник Сумароков. Как-то так всегда получалось, что именно в дежурство этого сержанта происходило больше всего нарушений, и чаще всего связанных с суворовцами первого взвода. Вот и на этот раз в конце очередного трудового дня после ужина сержант вывел роту на вечернюю прогулку. Настроение у сержанта было хорошее, и он вспомнил о том, что на совещании командир роты потребовал потренировать роту в пении строевых песен к празднованию открытия лагерных сборов, на которые должен был приехать сам начальник училища. Начальник училища как боевой командир и как настоящий украинец любил, когда его подчиненные пели песни, пусть даже в строю. Но сержант не учел, что время для пения он выбрал не совсем подходящее: мальчишки за день устали так, что еле тащили сапоги. Им хотелось скорее идти спать. К тому же по-прежнему моросил мелкий дождик, от которого и без того было муторно на душе. Но бравый сержант в офицерской накидке на плечах всего этого не замечал, а поэтому подал команду:

- Запевай!

За этот год суворовцы роты уже выучили несколько строевых песен и успешно пели их как на вечерних прогулках в училище, так и в лагере. Запевал обычно первый взвод. Но на этот раз первый взвод продолжал топать молча. Сержант решил, что его команду просто не услышали, поэтому подбежал ближе к первому взводу и еще раз подал команду:

- Запевай!

Но и на этот раз песни не зазвучало. Сержант остановил роту и с устрашающим видом прошел вдоль строя молчаливого взвода.

- Вы что, воды в рот набрали?

Взвод молчал.

- Ладно, - заявил сержант. - Вы у меня запоете. Суворовец Лунев ведите второй и третий взвод в расположение.

Два взвода ушли в расположение роты. Взбунтовавшийся взвод остался на дорожке.

- С места с песней! Шаго-ом марш! - скомандовал сержант. - Запевай!

Взвод послушно двинулся вперед, но песни не послышалось.

- Ребята, не будем петь, - тихо сказал Костя, шедший в середине строя, поэтому его слова слышали и те, кто шел впереди, и те, кто шел позади. Он вспомнил о почти аналогичной ситуации, произошедшей со Щорсом, когда тот, еще будучи молодым курсантом, учился в военно-фельдшерской школе. Тогда курсанты взвода, где был и Щорс, тоже отказались петь. Об этом событии Костя читал в книге о легендарном "

- Взво-од! - взревел сержант.

Суворовцы перешли на строевой шаг, насколько это можно было сделать в тяжелых сапогах по сырой земле грунтовой дороги.

- Запе-е-вай! - опять послышалась сзади команда сержанта.

Но результат был прежним. Погоняв мальчишек еще минут десять, сержант вынужден был отвести их в расположение роты, потому что необходимо было проводить вечернюю поверку и делать отбой, иначе бы он не дал спуску этим строптивым. А на следующий день он доложил о происшествии командиру роты. Началось расследование, которое проводил командир взвода ст.лейтенант Лобан. Он по одному вызывал суворовцев первого взвода и задавал примерно одни и те же вопросы, на которые получал примерно такие же ответы:

- Кто подговаривал вас не петь?

- Никто.

- Почему ты не пел?

Но в ответ слышалось:

- Не знаю. Не хотел. Мы устали. Не было настроения.

Вскоре офицеру самому уже надоело, поскольку было понятно, что мальчишки просто заупрямились, и спустил это дело на тормозах. Виновных не нашли, но хорошенько отругали всех. Вечером он сам пришел на вечернюю прогулку, и после его команды первый взвод затянул:

- "

А рота дружно подхватила:

- В серой шинели рядового шел солдат..."

Инцидент был исчерпан. Рота продолжила подготовку к смотру строевой песни.

В день открытия лагерного сбора приехал начальник училища генерал-майор бронетанковых войск Марченко. О его прибытии известил зычный голос дежурного по лагерному сбору, который докладывал генералу. Начальник училища прошел по "генеральской" линейке, затем вошел в глубь территории, кое-где заглянул в палатки, но там все было уже убрано лучшим образом, поскольку к его прибытию готовились заранее. Потом он зашел в столовую, где завтракали суворовцы, а после этого появился уже на утреннем разводе, который на этот раз проводился не на тыльной линейке лагеря, а на стадионе в сопровождении училищного оркестра.

В честь открытия лагерного сбора был проведен спортивный праздник, в котором принимали участие почти все суворовцы. В основном это были соревнования по легкой атлетике: кто-то бегал на разные дистанции, кто-то прыгал в высоту, кто-то прыгал в длину, кто-то метал гранату. Гимнастические снаряды, кроме перекладин, в этом году почти всегда стояли зачехленными из-за плохой погоды. Косте выпала задача участвовать в забеге на 400 метров. Специально легкой атлетикой он никогда не занимался, но общая физическая закалка была еще с детства, и бегать он любил, поэтому легко согласился, не совсем понимая, что просто бегать и участвовать в соревнованиях по бегу не одно и то же. В забеге участвовали представители разных рот и взводов, были ребята и младше и старше. Не имея особой подготовки и регулярных тренировок, Костя сначала рванул вперед, стараясь не отрываться от лидеров, но очень скоро почувствовал, что постепенно отстает и догнать их уже не может. Уже к середине круга он стал задыхаться, ноги все больше наливались свинцом и переставали слушаться, но останавливаться было нельзя, поэтому он старался держаться и упрямо из последних сил бежал вперед, чтобы хотя бы не быть последним. Вот и последняя стометровка по прямой перед финишем. Его друзья Стародубцев с Рожковым активно поддерживали своего товарища криками со стороны, но Костя их криков почти не слышал.

Витька из-за маленького роста на этот раз от соревнований вообще улизнул. А Артему с его внушительной комплекцией предложили бustify" style="text-indent: 20px">- Да, мы на совещании докладывали начальнику учебного отдела, что из-за постоянных дождей невозможно проводить занятия.

- Ну и какая реакция?

- А никакой. Сказал, чтобы проводили занятия в соответствии с планом применительно к обстановке.

- А вы что думали, он скажет что-нибудь другое, - заметил капитан Рыбин, который работал в училище уже давно, - это хоть и суворовское, но все-таки военное училище.

- Да ребят жалко. Неинтересно им тут. Одна радость - кинофильмы по выходным, да и то в промокшем клубе, - сказал Вилько, и добавил: - Хорошо хоть болеют умеренно.

- Сплюнь ты, - возмутился Басманов.

- Тьфу-тьфу-тьфу! - послушно сплюнул Вилько три раза налево.

О походе все суворовцы знали заранее, говорили между собой с какой-то торжественностью, хотя мало кто представлял себе, что такое поход на пятнадцать километров. Подготовка к походу осуществлялась по плану. Командир роты с офицерами изучали по карте маршрут движения, намечали места привалов. Старшина Валетин готовил заявку на походную кухню. Сержанты проводили занятия с суворовцами по укладке вещмешков, где должно быть все необходимое по норме, по правильному завертыванию портянок, чтобы во время похода не натереть ноги. Сами же суворовцы припасали кое-какие запасы: кто покупал в военторге печенье или конфеты, а кто просто выцыганивал на кухне сухари у поварихи "тетя Маши" или сторожа "дяди Саши", как любил называть всех без исключения служащих Олег Буранов.

Как всегда с утра день начинался довольно неплохо. Дождя не было, хотя и солнышко тоже не радовало своим появлением.

- Это только к лучшему, - решил Басманов, - идти по прохладе все-таки легче, чем по жаре.

Сразу же после развода на занятия он вывел свою роту в расположение и объявил:

- Построение через десять минут. Форма одежды и снаряжение походное. Разойдись!

Суворовцы разбежались по палаткам, разбирая свои вещмешки, кто-то, схватив флягу, еще бежал наполнить ее водой. Но уже звучала команда на построение. Командир роты подал команду:

- Командирам взводов проверить снаряжение и доложить о готовности.

Офицеры в полевой форме, перетянутой ремнями, с плащ-накидками на ремнях быстро провели осмотр и доложили командиру роты.